Юноша (Дагба-Доржо Гармаев) – скорее, не Лель, а Мизгирь без Купавы. Вместо невесты у него мистическая связь с огромным белым шаром, символизирующим работу, рутину, ежедневные обязанности. Как Сизиф, Юноша тяжело и неустанно толкает свой шар-камень, но тотвновь и вновь выкатывается из-за кулис. Мы видим напряженные мышцы, страдание на лице. Герой Гармаева уже в первом выходе – драматический, почти трагический персонаж. Этой же краской печали окрашены будут и его отношения с снежной Девой (Любовь Землянская).

Рифмой к бесцветному огромному шару Юноши станут того же диаметра яркие огненные колёса в ночь Ивана Купалы. Мимо изменяющегося дерева прокатывается весь народный земледельческий календарь с его праздниками плодородия. Но он затронет главных героев лишь по касательной: Дева с Юношей живут в своём глубоком и полном маленьких открытий мире.

Хрупкая замёрзшая девочка – дитя природы. Любопытная и наивная, она отделяется от дерева, появляясь, словно привет из другой реальности, делает свои первые шаги. Он стремится к людям, и ею, как невесомой куклой, буквально перекидываются артисты балета. И вот снежная Дева уже увлечена в общий хоровод и даже пытается держаться за слишком тёплые человеческие руки. Юноши тут нет, он слишком занят, чтобы участвовать в общем веселье, и их встреча ещё впереди.

Дева Землянской как будто бы знает, чем привлечь Юношу Гармаева: словно шар, она катится по сцене и догоняет его. Юноша отработанным движением укатывает Деву обратно за дерево, как ранее шар за кулисы. Но Дева снова выкатывается ему под ноги. И он замечает её.

Дуэтный танец сделан словно танец существ из разных материалов, двух фактур: жёсткая основа Юноши и текучая подвижная бескостная суть Девы. Оба артиста удивительно точно выполняют пластические задачи хореографа. И время для них становится другим. У этой Снегурочки не холодное сердце, и ей не надо просить Весну о способности любить. Детальная любовная сцена на качелях и последующая сцена расставания, когда остальные юноши и девушки разбредаются по парам, Юноша уходит к привычному шару, а Дева глядит ему в спину и бьётся в беззвучных рыданиях, демонстрируют, что её сердце стало слишком горячим:

Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел — спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Всё опалили, выжгли слезы
Горячей влагою своей.

Переосмысление истории Снегурочки в современном ключе работает для зрителей как узнавание: даже во взаимной любви человек становится открыт и уязвим. Любовь как слон в комнате. Привыкнуть к ней трудно, длить больно…

Юноша возвращается к своей рутине, а Дева уходит обратно в свой мир и замирает, распятая внутри мирового древа. Катя свой шар, он пройдёт в совсем рядом с её деревом, но не почувствует и не увидит её. И она – его.

Музыка композитора Василия Пешкова удивляет. Она как река, текущая столь привольно, что никогда не предугадать, где дальше проляжет её русло. И взаимоотношения с действием у музыкального ряда разные: где-то она предугадывает события на сцене, где-то комментирует их, а где-то звучит на контрасте и тем заставляет зрителей и слушателей задуматься.

Пространство спектакля создано не только сценографом, но и художником по свету Татьяной Мишиной. Ночь сменяет день, зиму весна, весну лето в пятидесяти оттенках серого. Мир то наполняется светом и дышит, но темнеет и сужается. Финальная сцена с замершим деревом, синим ночным небом и падающим снегом невероятно красива.

Эта печальная, даже трагическая  история оставила по себе светлое ощущение надежды. Чем бы ни закончилась история, символ вертикали и связи с высшим миром Иггдрасиль остаётся на своём месте.