— Эта программа была специально подготовлена для фестиваля?

— Нет, она существует в репертуаре театра уже второй сезон. Задумывалась уже давно — мне хотелось показать колоратурное сопрано в разных ипостасях, в развитии, как разные композиторы в разные эпохи им пользовались, что вкладывали, какие задачи, какие эмоции, что должна уметь исполнительница, обладающая таким голосом, как он меняется в зависимости от разных стилей исполняемой музыки. Репертуар колоратурных сопрано в классическом оперном театре не очень велик, потому что немало опер, где главные дамы — это центральные сопрано или меццо, и редко какой театр может себе позволить иметь, например, сразу десяток опер в репертуаре, где мой тип голоса задействован не эпизодически, а полноценно. Не думаю, что, например, я дождусь постановки «Кандида» или «Сна в летнюю ночь» у нас, или музыки барокко, а в концерте я могу все это спеть, познакомить публику с красотой и необычностью этой музыки. Первоначально я немного боялась, поскольку разные стили требуют перестройки голоса, и все это в рамках одного выступления — определенный риск. Это своего рода соревнование с самой собой: быть стилистически убедительной в столь разной музыке непросто. Но все же решилась — и в итоге сама получила большое удовольствие от этой работы, надеюсь, что и публика тоже.

— Бриттен и Бернстайн — это все еще необычная музыка для широкой публики, которая боится современной академической музыки. Вам она интересна?

— Арии Титании и Кунигунды, которые прозвучали в этом концерте — совсем не сложные для восприятия, наоборот, эта музыка понятна всем и обычно очень нравится. Но действительно есть немало современной оперной музыки, которую сразу понять бывает сложновато. Мне такая музыка интересна, я получаю удовольствие, копаясь в ней, и у меня всегда есть некий задор, страстное желание показать красоту этой необычной музыки публике, суметь донести до нее эту красоту, раскрыть ее, достучаться. Поэтому, когда есть возможность, я всегда охотно исполняю современную оперную музыку.

— На одном из прошлых фестивалей «Видеть музыку» мне довелось вас слышать в «Ожидании» Таривердиева: это тоже ведь современная музыка?

— Да, конечно, но она очень человечная, понятная публике, сразу цепляет и нравится слушателю. Хотя и там есть непростые моменты современных гармоний, но в целом она более доступная. Я исполняю это произведение всегда с огромным удовольствием.

Эльвина Муллина

Фотограф Елена Лапина

— Можно сказать, что это программа — ваш своего рода реванш или компенсация за относительную бедность репертуара для вашего голоса в родном театре?

— Наверно можно так сказать, хотя я понимаю, что это бедность объективная — в театре должен идти разный репертуар, не только для колоратурного сопрано, плюс наш театр — не таких возможностей, чтобы иметь сразу пятьдесят опер в репертуаре. Понимаю, что время для некоторых партий уже прошло — например, если у нас будут делать «Риголетто», то Джильду я уже вряд ли спою в спектакле, а вот в концерте — делаю это с удовольствием. Очень надеюсь на «Лючию» - очень хотелось бы все же сделать эту партию-роль. Хочется еще попеть, хочется еще новых работ — то, что не получается по объективным причинам сделать в театре, выношу в концерты.

— Неожиданное решение — привезти на театральный фестиваль не спектакль, а концертную программу…

— Честно говоря, для меня это тоже было неожиданно. Но тут я не буду строить догадок: руководство так решило, а мы, артисты — как солдаты: есть приказ — выполняй. У нас есть прекрасные спектакли, которые давно идут и пользуются неизменной любовью публики, есть совсем новые работы, например, очень удачная премьера «Свадьбы Фигаро»: то есть театру есть, что показать, что привезти в Москву. Но было принято такое решение — для меня это, конечно, большая честь и ответственность: представлять театр, которому я служу.

— Почему русская музыка не вошла в программу?

— Мне показалось, что она сюда не очень вписывается. У русской музыки свой своеобразный стиль и переключаться еще и на нее в этой полистилистике вечера было бы совсем сложно. Технически сложно. Я бы хотела из русской музыки сделать отдельную программу — может быть такого же плана, где показать исторически использование моего типа голоса разными отечественными композиторами. В настоящее время в театре идет постановка «Руслана и Людмилы», так что в моем активном репертуаре есть эта ответственная партия русского бельканто.

— В концерте прозвучала сложнейшая ария моцартовской Констанцы — эту партию вы пели еще в Оперной студии Казанской консерватории. Равно как и другую сложнейшую партию, как раз русского репертуара — Снегурочку. Такие мощные заявки от студентки — как Казань вас отпустила в Петрозаводск, почему не оставила у себя?

— В Татарстане много талантов, и в тот период, когда я как раз оканчивала консерваторию, было много сильных колоратурных сопрано, и в Театре имени Джалиля банально не было потребностей в моем типе голоса. Я знала об этом и особых не питала надежд, даже попыток не предпринимала. И тут как раз увидела в консерватории объявление о прослушивании в Петрозаводск — Музыкальный театр Карелии открывался после многолетней реконструкции, Юрий Исаакович Александров занимался набором новых голосов. На прослушивание приехало около 80 человек, взяли из них процентов десять. Я думаю, что мне повезло, хотя поначалу было опасение неизвестности — да и от Казани очень далеко. Но в итоге я попала туда, куда мне нужно было попасть — замечательный коллектив, хорошие условия для творчества, а кроме того прекрасная природа, приятный город.

— Но на родине знают о ваших успехах? Вы бываете в Казани?

— Давно уже не была. В первые годы моей работы в Петрозаводске я приезжала с концертами, выступала с камерным квартетом, но потом это не имело продолжения — в том числе и по причине большой занятости в театре. Думаю, что в Татарстане в курсе обо мне, хотя специально я не интересовалась этой темой.

— Из всей музыки, что сегодня прозвучала, какой пласт вам ближе самой?

— Я люблю все: вообще подбирала в программу только те произведения, что меня особенно вдохновляют. Чем больше в произведении элементов колоратурной техники, тем для меня лучше — я отдыхаю на этих «трюках», получаю большое удовольствие. Барокко я люблю за то, что там можно подложить под каждую ноту свой смысл, можно раскрашивать своими эмоциями бесконечно. Старинную музыку часто рассматривают как простую, ее даже в консерваториях дают на первых курсах, имея в виду, что там меньше чисто технических сложностей, но на самом деле, там сложностей хватает — эмоциональных и стилистических. Моцарта люблю всего — даже не знаю, чему отдать предпочтение. Словом, вся музыка — любимая, каждое произведение мне дорого.

— Вы сказали, что отдыхаете на колоратурах. Верхние ноты и беглость у вас были изначально, от природы, или это все наработанная техника?

— И то, и то: были и верха, была и пластичность. Но, конечно, все развивалось, укреплялось, техника совершенствовалась, а кроме того, чтобы быть в форме, нужен постоянный тренаж. Мы как спортсмены — для того, чтобы быть в тонусе, нужны постоянные тренировки. Предельные верхние ноты, типа фа третьей октавы для Царицы ночи, приходилось делать — они были в наличии от природы, но были не стабильны. Впервые я спела арии из «Волшебной флейты» как вставные номера в «Директоре театра», а уже потом было участие в этой опере.

Эльвина Муллина

Фотограф Елена Лапина

— Вашу Царицу ночи слышали и в Москве, и во Владивостоке — она произвела большое впечатление…

— Да, это были памятные гастроли! Без ложной скромности могу сказать, что эта партия действительно — моя, сделана с большим запасом прочности.

— Фа — это ваша предельная нота или есть еще запас?

— Есть еще фа-диез. Есть певицы с большими возможностями в этом плане — у одной моей коллеги есть свободное ля. Но в опере такие крайности востребованы весьма редко. Разве что на концертах можно блеснуть вставными нотами…

— Какие спектакли вашего театра вы бы посоветовали посетить любителям оперы из других городов России, на что стоит приехать в Петрозаводск?

— Все интересные — можно смело приезжать на все. Конечно, на последнюю премьеру — на «Свадьбу Фигаро»: там умопомрачительные барочные костюмы и необычная пластика. На «Паяцев» стоит приехать — их уже привозили в Москву на «Золотую маску». «Онегин» и «Травиата» Александрова — Окунева: великолепные спектакли. Очень забавный у нас «Джанни Скикки», и он идет в паре с «Сестрой Анджеликой», это вообще редкое название — тоже стоит. У нас роскошная «Летучая мышь», идет лет пятнадцать и всегда с аншлагами! Две современные карельские оперы — отличные, и такого вы нигде больше не увидите: «Карельский пленник» для взрослых (постановка Александра Петрова) — прекрасная музыка и задействован в опере наш национальный инструмент кантеле, и «Красавица Насто» - замечательный детский музыкальный спектакль с неповторимым карельским национальным колоритом.