Слово «барокко» сегодня на слуху у намного большего числа даже самых неискушенных слушателей, чем лет тридцать назад. Для многих это что-то эдакое, диковинное, мощно интригующее, будоражащее воображение, и всегда непременно чувственное, экзальтированное, связанное с миром пышно цветущей красоты – фасадов, поз, положений, мелодий.

Генри Перселл написал очень много сочинений для театра в жанре придворной «маски», но «Дидона и Эней» – единственное сочинение композитора, более всего соответствующее законам жанра оперы. Хотя с момента премьеры в 1689 в виде рукописи сохранилось только либретто, а потому ореол тайны и мистификации в том или ином виде окутывает эту оперу до сих пор. Она длится менее часа (какой подарок истинным ценителям оперы!), но за это время там успевает произойти столько событий, сколько приходится ждать часа четыре в одной опере Вагнера.

Наум Тейт, соединивший в своем либретто события 4-й книги «Энеиды» Вергилия и своей пьесы «Брут из Альбы, или очарованные любовники», рассказал о карфагенской царице Дидоне, воспылавшей взаимной страстью к герою троянской войны Энею, которую по воле рока (у Вергилия – боги, в опере – ведьмы) прерывают, отправляя его на Италийскую землю. Так, на пике драматических коллизий из-под пера Перселла возникнет знаменитый «Плач Дидоны», ставший символом вечной любви, неистребимой надежды, смерти и памяти – мощный концентрат идей английского Барокко, поднятый в ХХ и ХХI веке на щит массовой культуры и кинематографа.