Пересечение параллельных. 1970-1980-е
Время мюзикла на петрозаводской сцене наступило в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Из-под пера композиторов выходило все меньше традиционных оперетт. Целая обойма советских оперетт уходила в прошлое. Неизменно пользовалась любовью зрителей только классика. Менялось само время: появлялись иные проблемы, новые ритмы жизни требовали новых средств сценического выражения.
Начинался существенный пересмотр репертуарной афиши. На ней все чаще можно было видеть новые имена: Марк Самойлов, Вадим Ильин, Геннадий Гладков, Александр Журбин, Раймонд Паулс.
Пройдут считаные годы, и все переменится. Встряски общественной жизни перевернут сознание, а соответственно, и восприятие искусства. Теперь мало что в театре может шокировать зрителя, а когда-то для этого было достаточно пения с микрофоном. И если большинство первых спектаклей нового жанра принималось публикой с трудом, то к 1990-м годам появление мюзиклов на сцене станет в порядке вещей.
Приход петрозаводского театра к мюзиклу был закономерен. Он появился в репертуаре не на пустом месте: спектакли, выходившие за рамки традиционной оперетты, делали шаг в сторону драматического театра. Они давали актерам возможность выйти за пределы своих амплуа, сыграть что-то непривычное для себя, проявить драматические способности. Стиль актерской игры, сложившийся в нашем театре, достаточно сдержанный, не жертвующий смыслом во имя смеха публики, подготовил благодатную почву для нового жанра.
Его появление поставило ряд новых вопросов и потребовало их разрешения. В первую очередь это касалось актерского искусства, способа актерского существования в пределах музыкальной драматургии незнакомого доселе жанра. Со временем стало ясно, что существование актера в оперетте и мюзикле сродни пересечению параллельных: кто-то следовал Евклиду, а кто-то – Лобачевскому.
Играть и в оперетте, и в мюзикле пришлось одним и тем же артистам. Часть актеров, казалось, ждала времени мюзикла, чтобы раскрыться в нем в полную силу. Других этот жанр обошел стороной, практически не задев. Третьи могли существовать здесь только в строго заданных рамках. Четвертые постепенно, шаг за шагом входили в новый мир, искали там свое место. Наконец, оказались актеры-«космополиты», стершие для себя границы между жанрами и амплуа. Постановки 1970–1980-х были полны актерских открытий.
Первым мюзиклом на нашей сцене стала «Донна Люция, или Здрасьте, я ваша тетя!» О. Фельцмана. В роли Бабса Баберлея – «тетки» Чарлея – скрытым ранее ярким комическим дарованием блеснул Валерий Матвеев. «Тогда в Севилье», «Анастасия», «Американская комедия» М. Самойлова, «Сестра Керри» Р. Паулса, «Товарищ Любовь» В. Ильина, «Пенелопа» А. Журбина – постановки, в которых раскрыли актерскую индивидуальность, заняли свою нишу в распределении творческих сил в театре Любовь Дементьева, Любовь Ларичева, Борис Кучинев, Игорь Елькин, Вячеслав Леонов. В мире мюзикла лирическая героиня могла драматически точно сыграть характерную и даже возрастную роль, как это сделала Нина Болдырева – Памела Кронки в «Американской комедии». При этом найденные в жанре мюзикла качества актеры брали с собой в классическую оперетту, отчего исполнение традиционных ролей героев, простаков и субреток приобретало более современное звучание.
Происходили изменения и в оперетте. В репертуаре появлялись новые постановки «Сильвы», «Летучей мыши», «Марицы». Но нечасто вокруг классики возникает столько споров, сколько вызвала «Веселая вдова» в постановке Ларисы Моспан с попыткой обновления сценической лексики и выразительных средств оперетты.
Параллельные существования двух музыкально-театральных жанров неизбежно находят точки пересечения, и главная из них – актер. В его творчестве эти два мира сталкиваются, взаимодействуют, влияют друг на друга. Здесь есть только один закон – артистическая индивидуальность. Конечно, нужен репертуар, нужен режиссер, который умел бы «увидеть» актера, доверить ему необычную для него роль, а если надо – работать с ним и работать. И все же главным остается «певец, способный быть всерьез актером».